- Философия
Новейшее время
Новейшую и современную философию XIX–XX вв. иногда называют также неклассической философией и объединяют в один период, иногда же условно разделяют на философию XIX в. и философию XX в.
Историю современной философии обычно начинают с критики мощных систем немецкого идеализма, и, прежде всего, – спекулятивной системы Гегеля как вершины всей предшествующей классической философии. Философия Просвещения и немецкий идеализм определяются теперь как философия абстрактного разума, как “спекуляция” и “метафизика”. Отныне понятие разума уступает своё центральное место другим принципам. Разум теряет свою автономию, единство, чистоту и суверенность и ставится в зависимость от иных начал. Многообразные течения неклассической философии объединяет отказ от рациональной метафизики, от понятия философии как высшей науки.
В XIX в. начинается развитие ведущих направлений современной философии:
-
Позитивизма, сводящего философию к анализу или синтезу конкретно-научного знания, т. е. отводящего ей роль “служанки науки” (О. Конт)
-
Марксизма, ставящего философию на службу революционному преобразованию мира и построению коммунистического общества (К. Маркс)
-
Иррационализма как “метафизики воли” и “философии жизни”, (А. Шопенгауэр, С. Кьеркегор, Ф. Ницше)
Рационализм и классические направления сохраняются, принимая модернизированную форму, но уже не господствуют (неокантианство, неогегельянство, неотомизм). На рубеже XIX–XX вв. возникают ведущие течения философии XX в. – феноменология (Э. Гуссерль) и аналитическая философия (Г. Фреге, Б. Рассел).
Начало новейшей и современной философии – это так называемое “разложение гегелевской школы” и критика Гегеля. Что было, прежде всего, объектом этой критики? Безличность разума, растворение отдельного человека во всеобщем. Человек у Гегеля берется только со стороны всеобщего, “разумного” в нём, наличия в нём “божественного”. Гегель, по мнению родоначальников современной философии, игнорирует живую, конкретную личность, взятую во всей её неповторимой индивидуальности, взятую в её неповторимой жизненной ситуации.
Эта отдельная личность не имеет ценности для философа, привыкшего мыслить целыми эпохами, народами, смотреть на мир “в аспекте вечности”, пребывать наедине с “абсолютным духом”, прослеживать ход мыслей Бога. Поэтому А. Шопенгауэр, М. Штирнер, поздний Шеллинг, ранний Маркс, С. Кьеркегор начинают движение от абстрактного разума Канта и Гегеля – к “конкретному человеку”, от “спекуляции” – к настоящей “жизни”, к подлинному “существованию”.
Спекуляция и метафизика, по их мнению, не только забывают “живого” и “конкретного” человека, они также недооценивают эмпирическое знание, не опираются должным образом на результаты конкретных наук. XIX в. – время индустриальной революции, необычайно быстрого и всестороннего развития науки и, соответственно, широчайшего распространения материализма, натурализма, нигилизма и эволюционизма в философии.
Поскольку разум по существу своему – всеобщий, один во всех людях, и мыслить он может также одно лишь общее, и поскольку мышление, в отличие от чувств или воображения, всегда, таким образом, “абстрактно” (дискурсивно), поскольку единичное и особенное, далее, дано не мышлению, а чувству и интуиции, постольку движение от Гегеля и против него, движение к “живому и конкретному”, обращается к неразумному началу в мире и в человеке. У Шопенгауэра и Штирнера это воля и интуиция, у Маркса – общественная практика, материальное производство и борьба классов, у Кьеркегора – страсть, вера.
Все они переходят от эссенциализма (философии сущности) – к экзистенциализму (философии существования) в широком смысле этого слова, т. е. от размышлений об абстрактно-всеобщей сущности человека (сконцентрированной в его разуме, в мышлении) – к анализу его конкретного существования в его “неразумных” аспектах, и прежде всего – к его воле, свободе. Бытие человека – это не мышление, не абстрактное “самосознание”, а акты воли и свободы.
Свобода теперь выводится из области рационального (где она была у “классиков” – Сократа, Декарта, Спинозы, Канта, Гегеля). Свобода – это возможность и способность сделать выбор, в том числе, прислушаться к голосу разума или же поступить вопреки разуму. Следовательно, свобода не основывается на разуме, напротив, сама лежит в основе всего, стало быть, ни на чем не основана.
Это и есть исходный пункт неклассического иррационализма. Он хочет схватить не “сущность” вещи, т. е. нечто общее в ряду вещей и мыслимое разумом, а её саму, само её существование во всей его подлинности и неповторимой конкретности. Существование – это то, что в вещи сверх общего (абстрактного) понятия, иначе говоря – нечто немыслимое, алогическое. Всё, что мыслится – “абстракция”, идеальная фикция, а не реальность. Всё “разумное” – недействительно, всё действительное – неразумно. Философия “конкретного существования” пытается как-то выразить то, что невыразимо в понятиях, алогично. Неклассическая антигегелевская философия возникает первоначально как философия иррационального – иррационализм.
Основоположник позитивизма О. Конт был уверен, что время метафизики, или спекулятивной философии, прошло. В противовес сложной диалектике Гегеля он открыл очень простой “великий основной закон” развития человеческого разума, “закон трёх стадий”: человечество в целом в своём духовном развитии закономерно проходит три основные исторические стадии:
-
Теологическую, или “фиктивную” (начальную)
-
Метафизическую, или “отвлечённую” (переходную)
-
Научную, или позитивную (окончательную)
Наука никогда не замахивается на абсолютное, вечное и бесконечное, будь то “дух” или “материя”. Она ограничивается скромным, трезвым и систематическим наблюдением фактов и их последующим обобщением. Она всегда решает конкретные и практически полезные задачи. Метафизика сделала своё дело и она должна исчезнуть, уступив своё место науке, “позитивному мышлению”.
Философия, однако, в отличие от метафизики, не исчезнет совсем. В наступившую новую эпоху “позитивного”, т. е. конкретно-научного, мышления, она также должна занять своё конкретное место в общей системе научного разделения труда. Философ должен не специализироваться в одной из наук, а изучать то, что все их связывает и объединяет, т. е. их общие понятия, общие принципы, общенаучные методы.
Синтез наиболее важных результатов всех наук необходим для создания единого научного мировоззрения. Анализ должен разработать логику и методологию науки для более осознанного и успешного прогресса научного знания. Сведение философии к роли “служанки науки”, к частной науке – достаточно общее определение позитивизма в философии вообще. Научное знание для Конта – высшая, самая совершенная форма знания. Наука позволит осуществлять научное управление обществом, т. е. его постепенное совершенствование, реформирование. В XX в. эти идеи заново и с большой силой отстаивал К. Поппер, критик “тоталитаризма” и теоретик “открытого общества”.
Ф. Ницше, основоположник так называемой философии жизни, подвергает острой критике традиционные ценности европейской культуры, не только научные и философские, но и религиозные, и начинает свой бескомпромиссный спор с культурой своего времени, обрисовав перспективу возникающего после переоценки всех ценностей нового общества сверхчеловека, в котором абсолютная и ничем не сдерживаемая естественность, непосредственность, творческая “витальность”, сочетается с необычайной тонкостью духовной организации и изощрённым эстетством.
Ему, “белокурой бестии”, сильному и здоровому носителю “свободного духа” и новой “морали господ”, будут противостоять “стадные люди”, толпа, которая подчиняется вымышленному Богу и “морали рабов”, христианской морали слабых и сострадательных, культивирующей всё болезненное, вырождающееся. Взгляды Ницше можно назвать аристократическим индивидуализмом. Ключевое понятие его мировоззрения – воля к власти.
Воля к власти – это самая суть жизни. Ницше опирался первоначально на Шопенгауэра и на теорию естественного отбора Дарвина, его принцип “борьбы за существование”. Начало всего – воля, но она не слепа, а имеет цель: самосохранение, повышение чувства жизни и способности жить, увеличение силы и власти.
Разум и наука для философии жизни по существу своему инструментальны: их назначение – выживание, манипулирование с объектами, их использование, подчинение власти субъекта. Этой целью определяются методы естествознания, задача которого – покорение природы. Разум и наука – орудия насилия. Поэтому познание жизненных проявлений человека требует иного подхода.
В. Дильтей, создатель критики исторического разума, впервые применивший термин “философия жизни”, утверждал, что разум не может быть судьёй истории. Науки о природе и науки о духе должны применять совершенно различные методы: объяснению первых противостоит понимание вторых. Общую методологию понимания культурно-исторических явлений жизни и духа Дильтей назвал герменевтикой. Главным результатом герменевтического понимания истории должно быть построение философской антропологии.
В конце XIX в. Ч.С. Пирс и В. Джеймс создали прагматизм, который нашёл наибольшее распространение в США. Он представляет собой модернизированный на основе семиотики Пирса вариант старого софистического тезиса о том, что “человек есть мера всех вещей”. Истинность и полезность – одно и то же: так можно кратко сформулировать смысл прагматизма в философии. Иначе говоря, забудем слово “истина”, будем говорить об одной лишь эффективности или неэффективности наших знаний. То, что в данной конкретной ситуации полезно, выгодно и эффективно, – то и “истинно”. Все наши понятия – не отображение сущности вещей, а лишь схемы возможной деятельности с ними и её результата.
В конце XIX в. возникает и одно из самых влиятельных течений философии XX в. – аналитическая философия. Она продолжает генеральную линию позитивизма, однако её происхождение и сущность невозможно понять без учета научной революции конца XIX – начала XX вв., в особенности – кризиса математики. Самая общая идея аналитической философии – просто ответственное обращение с языком, разложение сложных языковых выражений на более простые, в пределе – элементарные, “атомарные” высказывания, которые фиксируют простейшие, “атомарные” факты.
По мысли Б. Рассела, всякая научная философия должна начинаться с анализа языковых выражений. Цель этого анализа – выяснение значения языкового выражения, как совокупности знаков, и его правильного употребления. Иначе говоря, аналитическая философия – это попытка решения философских и научных проблем посредством анализа языка. Аналитическая философия не строит систему, она – терапия, метод излечения болезней языка, порождающих путаницу, споры, недоразумения, псевдопроблемы.
Именно ей принадлежит главная заслуга в осуществлении лингвистического поворота – одной из главных отличительных черт философии XX в. Наиболее крупные представители – Г. Фреге, Г.Э. Мур, Б. Рассел, А. Мейнонг, М. Шлик, Дж. Остин и др.
Главным оппонентом аналитической философии в XX в. стала феноменология, созданная на рубеже веков Э. Гуссерлем. Феноменология, в отличие от аналитической философии, – это онтология, т. е. учение о бытии, об истоках и корнях всего существующего, о его первых началах. Она продолжает традицию истолкования философии как абсолютного знания, как универсальной и строгой науки.
Основоположник феноменологии стремился найти обоснование единого миропонимания перед лицом быстрого увеличения числа частных наук, утрачивающих единство. Гуссерль продолжает традицию метафизической онтологии, которая после Канта становится онтологией сознания, онтологией трансцендентальной субъективности.
В XIX в. эмпирическое исследование в конкретных науках вытесняло философию из всех областей научного знания. Дело дошло до того, что психология стала притязать на эмпирическое обоснование логики и математики – последнего убежища априоризма и рационализма: возникло чрезвычайно влиятельное движение психологизма. Против психологизма в логике и математике и выступили Э. Гуссерль и Г. Фреге. Оба они видели, что вместе с понятием логической необходимости не только устраняется идея науки в строгом смысле этого слова, но и вообще ставится под вопрос всякое стремление к истине.
Дело в том, что логика и математика – это не частные науки, они формируют необходимые условия истинности мышления во всех областях. Поэтому в споре с психологизмом речь шла о принципиальной возможности достижения объективно истинного, проверенного знания в науке и философии вообще. Это обстоятельство и побудило Гуссерля дать новую интерпретацию логики, которая одновременно положила начало феноменологии, как новому направлению в философии.
Программа феноменологии столкнулась с трудностями. Неудачные попытки их преодоления Гуссерлем стали исходным пунктом для его учеников, которые предложили новые решения этих проблем. Важнейшие представители этой новой онтологии сначала распространили идеи Гуссерля на сферу этики и философии права. А. Райнах, например, полагал, что в основании всякого позитивного права лежат правовые понятия, выражающие не зависящее от человека бытие. Н. Гартман также построил новое учение о бытии, используя результаты феноменологических исследований и соединив общую феноменологию с реалистической интерпретацией философии Канта.
Для современной философии и науки имеет значение его учение о слоях бытия и их взамозависимости. Особенно большое влияние оказала феноменологическая этика М. Шелера, который попытался сделать в этике то же, что Райнах в теории права: найти априорное, общезначимое основание нравственности, “эмоциональное a priori”, показав несостоятельность нравственного скептицизма и релятивизма. Он перенес гуссерлевское интуитивное “видение сущности” в эмоциональную область и утверждал, что все нормы, императивы, требования и т. п. коренятся в некотором интуитивно очевидном самостоятельном бытии, бытии ценностей.
Феноменология эмоций позволила Шелеру набросать проект современной философской антропологии, как особого направления в философии XX в. Его антропологические идеи развивали Х. Плесснер и А. Гелен. Благоприятную почву феноменология нашла во Франции, где М. Мерло-Понти также построил новую онтологию, согласно которой за всем видимым скрывается невидимое, за всем сказанным – молчаливо подразумеваемое, причём осознание присутствия этого невидимого, о котором мы всегда молчим, есть условие и всякого видения, и всякого высказывания.
В последние годы жизни Гуссерль все больше и больше связывал трансцендентальную субъективность с конкретным человеком в его жизненном мире. Здесь он вплотную столкнулся с проблемой времени. Вместе с феноменологическим анализом времени появляется тезис о том, что идеи Hового времени постепенно привели европейское общество к кризису, поскольку точные науки занимают ложную позицию по отношению к естественному “жизненному миру” и субъективности человека, а потому и не могут ответить на жизненно важные вопросы.
Лишь философия может и должна преодолеть этот кризис, восстановив значимость жизненного мира повседневности и единство всех наук. Эти мысли Гуссерля были лишь программно намечены. Благодаря работам его ученика М. Хайдеггера стало ясным, как это преодоление кризиса европейской культуры может выглядеть в деталях. Феноменология переходит в экзистенциальную философию.
Фундаментальная онтология Хайдеггера представляет собой попытку радикального переосмысления на базе феноменологического метода проблемы бытия, “забытого” всей европейской философской традицией после досократиков, а в особенности – Новой философией, с её культом субъекта и сознания. Вслед за Гуссерлем он стремится вернуться “к самим вещам”, видеть “все вещи проще, зорче и неотступнее”.
Исходным пунктом в его учении о бытии и времени служит то бытие, которое воплощено и осуществляется в человеке, в его “здесь-бытии”, в его присутствии в мире. Это присутствие и становится предметом феноменологического анализа. Анализ экзистенции проводится в терминах “заботы”, бытия-в-мире, со-бытия, подлинности и неподлинности, утерянности и заброшенности, временности и бытия-к-смерти и т. д.
Будучи недовольным практически всей европейской философской традицией за её “забвение бытия”, Хайдеггер не только стирает традиционные границы между онтологией, гносеологией, этикой и т. д., но и подвергает критике и деструкции традиционный категориальный и языковый строй философии, создавая новый философский язык, который делает его многочисленные сочинения совершенно невразумительными для одних и необычайно привлекательными для других – тех, кто вслед за Ницше хочет “философствовать молотом” и крушить авторитеты и традиции.
Универсальная герменевтика обобщает все предшествующие попытки создать методологию и теорию понимания, истолкования знаков, символов, знамений, священных текстов, произведений искусства, исторического прошлого и других явлений духа (Э. Бетти, Г. Гадамер, П. Рикёр). Герменевтика как философская теория была основана немецкими “романтиками” (Ф. Шлегель, Ф. Шлейермахер). У них шла речь о проблеме понимания состояний души другого человека, его индивидуальности, выраженной прежде всего в произведениях искусства.
Г. Гадамер опирался также на феноменологический метод Гуссерля и концепцию языка как “родного дома бытия” Хайдеггера, благодаря влиянию которых герменевтика у Гадамера становится наконец онтологией, универсальной философией, и в существенных пунктах возвращается к учению Гегеля о познающем себя духе, обогащённому достижениями феноменологического анализа и философии языка XX в.
Философия жизни XX в. подвергает критике современную научно-техническую цивилизацию (индустриальное, капиталистическое) общество, усматривая в современной технизированной культуре скорее опасность, чем благо для гуманного начала в человеке и пытается обратить человека к его изначальным жизненным реальностям (А. Бергсон, Г. Зиммель, Л. Клагес, Х. Ортега-и-Гассет).
Радикальной критике современное буржуазное общество подвергают также марксизм и неомарксизм XX в. Они дают философское обоснование необходимости перехода к принципиально новому типу общественного устройства. Философия марксизма во многом определила социально-экономический и политический облик мира в XX в., привела к созданию новых систем хозяйства и власти.
Структурализм XX в., исходя из идеи Маркса о том, что сущность человека – это совокупность общественных отношений, обобщает идеи структурной лингвистики Ф. де Соссюра до философской теории культуры. Структурализм в философии противостоит тому подходу, который кладёт в основу “субъект”, “сознание”, индивида и его деятельность и т. д. Он обращается к исследованию анонимных, безличных, инвариантных структур, которые обнаруживаются и в сознании индивидов и коллективов, и в деятельности людей, и в общественной жизни, но, прежде всего – в языке.
Основополагающая мысль состоит в том, что язык – это система совершенно условных знаков, которые имеют значение исключительно в их взаимных отношениях друг к другу, и система этих взаимоотношений знаков неизмеримо важнее, чем отношение знаков к обозначаемым ими предметам. Значительное влияние на структурализм оказали также идеи Ницше и учение Фрейда о бессознательном, которое обнаруживает себя в речи.
К. Леви-Стросс обратился к исследованию архаических культур, Р. Барт – к структурам литературного творчества, Ж. Лакан – к структурам бессознательного. М. Фуко стал знаменитым благодаря развитой им философии дискурсивных практик, названной Фуко археологией. Эта “археология” говорит не столько о человеке, обществе или истории, сколько о дискурсах и дискурсивных практиках, анонимных, фрагментарных и переменчивых структурах высказываний, в которых исчезает “субъект” классической философии.
Дискурсивные практики, ансамбли дискурсивных событий соседствуют, пересекаются, соединяются, отсоединяются, прерываются, рассеиваются, теряются в лабиринтах, игнорируют друг друга и т. д. и т. п. Принципы связности не остаются неизменными – они возникают и исчезают, рассеиваясь игрой случая. В связи с концепцией Фуко говорят о децентрации субъекта и смерти человека. Философы подобного направления предпочитают говорить об играх и группах.
В этом лингвистическом потрясении основ особенно преуспели представители постструктурализма и постмодернизма, которые, следуя призыву Ницше “философствовать молотом” и намерению Хайдеггера подвергнуть деструкции историю онтологии, подвергают особого рода критическому анализу, деконструкции, всю традицию европейской “рациональности” (Ж.-Ф. Лиотар, Ж. Делёз, Ж. Деррида, Ж. Бодрийяр и др).
По убеждению философов этого направления, всякое “конструирование” в сфере мысли, всякое построение систем устарели. Их объединяет опора на текст и язык, нелюбовь и ироническое отношение ко всякой определённости, последовательности, порядку, однозначности, точности, логичности, “большим рассказам” (например, любым философским системам и научным теориям) и страсть к интеллектуальной игре, умственной свободе, противоречиям, “дисконсенсусу”, “агонистике”, парадоксам, фрагментарности, нестабильности, разрушению, рассеиванию и размыванию, эксцентричности и эпатажу, симуляции и двусмысленности.
Подробнее о новейшей философии вы можете узнать из разделов:
Статьи раздела составлены по материалам книг и электронных изданий:
Основные источники:
- Лега В.П. Лекции по истории западной философии
- История философии: Запад-Россия-Восток (книга четвёртая. Философия XXв.).- М.:'Греко-латинский кабинет' Ю.А. Шичалина, 1999.- 448с >>>
Дополнительные источники:
- Чернов С.А. Начала философии. Часть 1
- Энциклопедия «Кругосвет» >>>
Дополнительные ссылки и литература:
наверх
-